Как обеспечивалась явка на выборах и распределялись ордена на секретном заводе, при чем тут Лев Яшин и Юрий Адропов, и кто такой «режевский верзила»? Об этом и не только в заключительной части рассказа нашего собеседника Георгия Тежельникова

«В 21-м цехе имелся вместительный кабинет общественных организаций для проведения заседаний цехкома профсоюза, партбюро и бюро ВЛКСМ, в этом кабинете вместе с бессменным председателем цехкома профсоюза Василием Ивановичем Лойченко я в течении двух лет исполнял свои общественные обязанности секретаря ВЛКСМ. Секретарь цехового партбюро Г. Мартынов был инженером по ТБ, поэтому имел свой рабочий кабинет», — продолжает рассказ Георгий Тежельников.

 — В.Лойченко был обаятельным и общительным человеком, по устному решению начальника цеха на таких же условиях производственной работы, как и я, возглавлял цеховой профсоюз, он по дружески всегда наставлял меня, но только работал на другом участке сварщиком электронно-лучевой установки в здании №132А первичной сборки изделий. Именно здесь тогда произошло невероятное для того периода ЧП — пропажа небольшого строго учётного изделия. И именно на будущего (через два десятка лет) первого арестанта-фигуранта уголовного расследования по делу о хищении стабильных изотопов А. Усольцева пало подозрение в исполнении этой пропажи. А. Усольцев тогда работал дозиметристом на этом участке, но следствие не выявило мотивации рядового дозиметриста в исполнении данной пропажи. Его, как говорится, «от греха подальше» просто перевели в 1 цех завода.

В своей общественной работе, на правах почти как освобождённого штатного комсомольского секретаря, я не чурался сам рисовать объявления, выпуски «Комсомольского Прожектора», стенгазеты, заседания бюро проводил методом обхода его членов на их рабочих местах и т.п. Очень трудоёмким мероприятием было проведение выборов в Верховный Совет, здесь уже приходилось отвечать за явку избирателей по закрепленным за комсомольцами домам, не легче было с обеспечением явки при проведении общецеховых комсомольских собраний. Работа цехового комсомольского вожака не была лёгкой, как можно было бы себе представить, активность молодёжи падала, например, все мои агитационные попытки по принятию в члены ВЛКСМ новых молодых рабочих оказались бесполезными, только школы могли обеспечивать нас юным комсомольским пополнением.

Добровольное спортивное общество 21-го цеха носило гордое название — «Наука». Конечно, «Наука» в основном не могла успешно соревноваться с такими командами, как «Авангард» 14-го цеха, но в популярном тогда городошном спорте ей не было равных. Мне, как комсомольскому вожаку цеха, также приходилось принимать участие в организации всех спортивно-массовых мероприятий, даже однажды, чтобы не был сорван футбольный матч, непосредственно был вынужден одеть футбольные ботинки и выполнять роль защитника в команде, «путаясь» под ногами нападающих противной стороны.

Но самым главным общественным формированием являлся четырехугольник цеха, здесь вырабатывалось единое мнение по решению особо важных вопросов, намечались скоординированные цеховые мероприятия. На таких заседаниях Пётр Сергеевич никогда не показывал своего административного превосходства, чутко прислушивался к нашему мнению.

За освоение и налаживание серийного выпуска термоядерного заряда «Юбилейный» Правительством для награждения рабочих цеха было выделено по одному ордену Ленина и Октябрьской Революции. Обсуждение кандидатур для представления к награждению проводилось на четырехугольнике цеха. Предварительно для обсуждения к награждению орденом Ленина предложена была кандидатура токаря-расточника М. Помазкина, а к ордену Октябрьской Революции — кандидатура токаря Р. Потаскуева. Для токаря-расточника М. Помазкина — это был бы уже второй орден Ленина и я возразил, заявив, что два ордена Ленина — это как бы даже больше, чем звание Героя Социалистического Труда и предложил представить М. Помазкина к награждению орденом Октябрьской Революции, а Р. Потаскуева — к ордену Ленина. Я хорошо знал этих передовых рабочих, Р. Потаскуев славился производительной обработкой большеразмерных урановых полусфер, но был несколько неудобным передовиком, он любил, как говорят, «резать правду-матку в глаза», а М.Помазкин работал по принципу «семь раз отмерь и один раз отрежь» и был весьма покладистым по характеру. С такой рокировкой представлений, как мне показалось, Пётр Сергеевич даже облегчённо со мной согласился, а авторы первоначального предложения, парторг и профорг, тут же согласились.

Вскоре после награждения, я, чувствуя определенную вину перед М. Помазкиным, полушутливо спросил его о том, как хорошо смотрится орден Октябрьской Революции на его груди рядом с орденом Ленина? Неожиданно М. Помазкин вполне серьёзно мне отвечает, что лучше бы вместо ордена его деньгами наградили… И его можно было понять, М. Помазкин был многодетным отцом, жил весьма экономно, так как много лет откладывал сбережения для покупки престижной «Волги», но не успевал догнать рост цены на этот престижный автомобиль.

«Политические грабли»

В то мое юное время я успешно учился уже на старших курсах вечернего института. Через два года мне, заканчивающему 5 курс института,  обоснованно захотелось творческой работы взамен комсомольской рутины, как это отметил А.Иванников в своём Обращении к читателям монографии В.Кузнецова. Именно рутина в моей общественной работе больше всего напрягала меня. Благодаря И.А. Вотякову, к.т.н., руководителю техбюро 21 цеха, у меня были хорошие возможности для перехода в 81-й конструкторско-технологический отдел, главный отдел механо-сборочного производства завода. И я начал отказываться от выполнения обязанностей комсомольского секретаря на третий выборный срок, тем более, что заменой на этом посту мне мог быть мой заместитель Анатолий Котельников, работник БТК цеха (ныне А.Котельников — военный пенсионер, генерал-майор в отставке).

Конечно, мой отказ был весьма неумным политическим поступком. Вероятно, при обосновании своего отказа секретарю цеховой партийной организации я слишком доверчиво изложил свое видение рутинных проблем в комсомоле и в своей настойчивости перешёл какую-то грань, и секретарь парторганизации цеха Г. Мартынов быстро и без предупреждения организовал рассмотрение моего персонального дела, вне всякого сомнения, свои действия он согласовал с ЗК ВЛКСМ. Конечно, такая карающая позиция ЗК ВЛКСМ в отношении меня совсем не понятна, я добросовестно руководил большой комсомольской организацией, которая занимала передовые позиции по своей активности, не случайно в начале 1970 г. Г.Тежельников был в составе делегации города на областной комсомольской конференции.

 

Кроме чисто комсомольской работы мне, например, удалось организовать вечер в кафе с показом любительского фильма и слайдов с фотографиями передовых рабочих цеха по образу телепередачи В. Леонтьевой «От всей души!» и многое другое, что выходило за рамки работы комсомольского секретаря. В итоге, даже ответственный в партбюро цеха за деятельность цеховой комсомольской организации Д. Воробейчиков, ставший несколько позднее начальником цеха, весьма положительно оценивал мою деятельность, но Г. Мартынов на партийном собрании выступил с убийственным для меня предложением об исключении меня из рядов КПСС за неисполнение важного партийного поручения. Мой испуг не поддаётся описанию! Исключение из рядов КПСС несло крушение всех моих надежд и достигнутых устоев, это было бы клеймом на всю оставшуюся жизнь. Но рабочие-коммунисты не поддержали предложение своего «кровожадного» секретаря и мне объявили строгий выговор. Так я приобрёл свой первый опыт наступления на «политические грабли», но не я был первым…

Вспоминая биографию своего деда, Тяжельникова Николая Анкудиновича, героя Гражданской войны, которого лично знал С.Буденный, первого председателя Вологинского колхоза — предшественника совхоза «Таежный», председателя исполкома Нижнетуринского района, который простирался в северном направлении на 250 км, можно теперь сказать , что мой дед первым из фамилии наступил на «политические грабли» в полном соответствии с реалиями суровых лет «ежовых рукавиц» конца 30-х г.г. Мой дед оказался по доносу на два года с 1935 по 1937 г.г. в следственном изоляторе Нижнетуринской тюрьмы особого режима, но был полностью следователями НКВД оправдан. В противном случае, его ждал расстрел, как врага народа, и репрессирование его большой семьи с тремя малыми детьми.

Интересно, но очень неумно наступил на «политические грабли» внучатый племянник моего деда, Тяжельников Евгений Михайлович, быстро прошагав по комсомольской лестнице, он стал первым секретарем ЦК ВЛКСМ. В порядке мелкого подхалимажа он на комсомольском съезде зачитал найденную им коротенькую заметку из заводской многотиражки о молодом Л.И. Брежневе. Леонид Брежнев, естественно, весьма благосклонно отнёсся к этому поступку Е.Тяжельникова, который вскоре стал зав.отделом ЦК КПСС по пропаганде и агитации с перспективой становления секретарем ЦК КПСС по идеологии.

При Генеральном Секретаре ЦК КПСС Ю.В.Андропове Евгений Тяжельников на свою беду решил свой неумный подхалимаж повторить и начал разыскивать стихи молодого Ю. Андропова. Юрию Андропову слава поэта была абсолютно не нужна и Е. Тяжельников в одночасье оказался послом в Румынии… В постсоветское время Е.Тяжельников был весьма дружен с А.Галиным, часто посещая г. Обнинск. Являлся советником Геннадия Зюганова по молодёжной политике. Так что можно предположить, что наступление на «политические грабли» является фамильной особенностью.

«Режевский верзила»

«Вехи в жизни, это как жизненные пограничные столбы, между которыми хронологически последовательно располагаются наши события, встречи, случаи, эпизоды… Один такой неординарный случай из моей комсомольской жизни вполне достоин здесь отдельного повествования», — продолжает наш собеседник.

С 1964 года с лёгкой руки легенды нашего футбола Льва Яшина для его популяризации среди детей ЦК ВЛКСМ начал проводиться всесоюзный турнир «Кожаный мяч». В 1971г. в начале августа ГК ВЛКСМ я, к своему удивлению, был назначен комиссаром городской детской футбольной команды и направлен с ней в г. Реж на областной детский футбольный турнир. Мое такое назначение, надо полагать, было случайным, видимо, у ГК ВЛКСМ просто не оказалось под рукой спортивного функционера и, судя по последующим результатам турнира, команда создавалась спешно и была абсолютно несыгранной.

Особенностью детского футбольного турнира в сравнении со взрослым это были таймы продолжительностью по 25 минут и меньшие по размеру футбольные ворота. Основной обязанностью комиссара команды это было — обеспечение питания в столовой по талонной системе и соблюдение членами команды дисциплины и порядка в свободное от игры и тренировок время. За тренировки и турнирные игры отвечал уже взрослый тренер команды из спортклуба, команда нашего закрытого города выступала на областном детском футбольном турнире под вывеской города Нижняя Тура. Мальчишки были сравнительно рослыми из 6-7 классов, из-за своей малознакомости ввиду поспешности создания команды себя шутливо называли «колхозниками», а команду — «Колхозом». Команду поселили в классе на раскладушках в одной из городских школ. Школьный двор имел даже небольшую спортплощадку, где можно было потренироваться или поиграть в футбол в одни ворота.

При организации питания команды по талонам выявилась небольшая проблема. Стоимость каждого талона обеспечивала полноценное питание взрослого спортсмена, поэтому мои юные спортсмены по порционности, как правило, не могли сравниться со взрослыми. Мне удалось с зав.столовой решить эту проблему, талонами стали оплачивать суммарно общий стол команды, а оставшиеся талоны стали отоваривать в буфете столовой конфетами, плитками шоколада, фруктами, чему мальчишки были несказанно рады.

Однажды тёплым ранним вечером после игрового дня наши юные футболисты на школьном дворе отрабатывали футбольные пасы и финты, тренировали своего вратаря. Тренер отпросился у меня в городские магазины для поиска подарков семье, а я с упоением читал «Одиссею капитана Блада». Вдруг ко мне в класс вбегает встревоженный капитан команды и, испуганно заикаясь, произносит: «Там, там… дядька гоняется за нами!». Выбежав на школьный двор, я увидел местного верзилу, который гонялся за моими подростками. Я с негодованием закричал на подвыпившего, видимо, верзилу с требованием покинуть школьный двор, который вдруг, остановившись, достал из кармана складной нож и пошёл с ним на меня. Я оторопел, но и не испугался, в жизни мне ещё не приходилось быть в такой ситуации и получать ножевое ранение совсем не входило в мои планы, поэтому надо было вооружиться хотя бы палкой.

Мой взгляд упал на противопожарный щит с инвентарем, не раздумывая, я схватил штыковую лопату и с ней на перевес смело пошёл на верзилу с ножом, потребовав бросить нож. Верзила, понимая, что лопатой я легко могу раскроить ему голову, тут же бросил нож к моим ногам и приподнятыми руками символизировал свою сдачу.

Капитана команды я, стоя с лопатой начеку около верзилы, попросил вызвать милицию по телефону в учительской. Милиция быстро приехала, взяла с меня объяснительную с моим описанием произошедшего, забрав нож вместе с его владельцем. Позже мальчишки с восторгом обсуждали и описывали своему тренеру мои незамысловатые действия, принудившие верзилу бросить нож и сдаться.

Через пару дней областной футбольный турнир закончился, за нами из города приехал автобус, наша городская футбольная команда никаких призовых мест не заняла. Каждый член команды вёз с собой подарки для семьи в виде наборов плиточного шоколада. Детективная история «режевского верзилы» с ножом тут же канула в лету.